– Она умеет считать, – согласилась Ева. – И для этих игрищ у нее в распоряжении более четырех миллионов! Многовато для контрактной сотрудницы рекламной служ­бы, пусть даже высокооплачиваемой. Так, посмотрим по­дробнее ее депозиты и электронные переводы.

Когда на экране высветились данные, у Евы поднялись брови:

– Взгляни-ка на это! Электронные переводы со счета Кларенса Брэнсона на ее счет для повседневных нужд. Четверть миллиона каждый квартал. Ничего себе, миллион в год! Если бы еще это можно было чем-то объяс­нить… – пробормотала Ева.

– Он обеспечивал ей стабильный и большой доход. – Рорк рассеянно положил руку Еве на плечо. – Не пони­маю, зачем нужно было убивать его.

Ева хмыкнула и застучала пальцами по столу:

– А что, если у нее взыграла жадность, и ей надоело по году дожидаться этого миллиона? Прикончила его – и по­рядочек: получила все и сразу.

– В этом был слишком большой риск. А вдруг все пой­дет не по плану, и ее обвинят в убийстве первой степени. Тогда она не приобретет ничего, кроме решетки.

– Итак, она подсчитывает, взвешивает все «за» и «про­тив»… Давай-ка выясним размеры собственности Кларен­са Брэнсона, за исключением его доли в «Брэнсон тулз энд тойз».

Рорк отошел налить себе коньяку. Еве он ничего не предложил, поскольку знал, что она в таком состоянии не пила ничего, кроме кофе, а он хотел, чтобы сегодня она выспалась. Когда он вернулся, Ева уже встала из-за стола и мерила шагами кабинет. Пояс на халате немного ослаб, напомнив Рорку о его планах на сегодняшнюю ночь – очень специфических, интересных планах…

На экране светилась надпись: Вычисленная стоимость, включая оценки недвижимости, транспортных средств, произведений искусства и драгоценностей, составляет двес­ти шестьдесят восемь миллионов долларов.

– Ничего себе прибавка к зарплате… – Ева оторопело запустила пальцы в волосы. – Вычитаем небольшие по­смертные дары и налоги, которые она наверняка излов­чится скостить, и пожалуйста: Лизбет Кук получает около двухсот миллионов долларов.

– Манц будет утверждать, что она не знала о наследст­ве, – заметил Рорк.

– Знала! Они были вместе более трех лет. Чтоб мне провалиться, знала она!

– Интересно, а ты знаешь, какова моя стоимость? Как распределяются посмертные дары в моем завещании?

Она коротко, раздраженно взглянула на него.

– Какого черта я должна это знать? – И, когда Рорк улыбнулся, добавила: – Мы – это другое дело. У нас нет брачного контракта.

– И все-таки Манц будет стоять на своем.

– Он может делать это, пока у него не отвалится язык, а она все равно знала. Я хочу завтра поговорить с ней – и достану ее. Байки насчет какой-то другой бабы и игра в сумасшедшую ревнивицу ей не помогут.

Ева опять уселась за компьютер и вызвала данные по долговым обязательствам Лизбет Кук. Сунув руки в карма­ны, она разочарованно смотрела на экран:

– Дорогостоящие вкусы, но все в пределах дохода. Она покупала много мужских драгоценностей и одежды. Мо­жет, у нее был альфонс? Видимо, здесь стоит покопаться…

Рорк хмыкнул: халат на Еве распахнулся, открыв лоску­ток черного шелка.

– Мне кажется, все это может подождать до завтра.

– А я сегодня больше не способна что-либо делать.

– Не верю. – Он быстрым движением снял с нее халат и заскользил руками по ее телу. – Думаю, что ты способна на гораздо большее.

– Разве? – Ее кровь уже начала закипать: у него были поистине искусные руки. – На что, например?

– Я могу сделать несколько предложений.

Рорк прошептал ей на ухо первое из них, и глаза Евы расширились от удивления.

– Bay! Это интересно. Я только не совсем уверена, что это физически возможно.

– Никогда не суди, пока не попробуешь, – невозмути­мо произнес Рорк и начал показывать…

Когда утром Ева пришла в офис, ее уже ожидала Пибоди.

– Спасибо за свободное время, Даллас.

Ева увидела на своем столе стройную вазу с красными тепличными розами.

– Ты купила мне цветы? – спросила она.

– Это Зак. – Пибоди довольно кисло улыбнулась. – Он всегда делает такого рода глупости. Он хотел поблаго­дарить вас за вчерашний день. Я сказала ему, что вы не из тех, кто любит цветы, но он считает, что их все любят.

– Что значит «не люблю»? Мне нравятся цветы… – возразила Ева: категоричность Пибоди ее почему-то поко­робила. Она даже наклонилась и понюхала розы. – Ну, а чем твой младший брат будет заниматься сегодня?

– У него длинный список музеев и галерей. Кроме того, он надеется вечером попасть в театр. Ему все равно, что посмотреть. Главное, чтобы это было на Бродвее.

Ева изучающе посмотрела на Пибоди, отметив озабо­ченные глаза и беспокойно закушенную нижнюю губу.

– Пибоди, все то, что он задумал, люди проделывают в Нью-Йорке каждый день – и ничего, живут.

– Да, я понимаю. Мы несколько раз вчера оказывались в ситуациях, которые должны были научить его чему-то на будущее. Но Зак… Он, знаете, такой… Как бы то ни было, прежде всего он собирается связаться с Брэнсонами: вчера он не смог этого сделать.

– Неудивительно. – Ева села за стол и стала переби­рать утреннюю почту, которую уже приготовила для нее Пибоди. – Вчера вечером мы с Рорком присутствовали на зачтении завещания. Представь себе, Кук, которая ликви­дировала своего любовника, наследует от него миллионы! Сегодня утром мы с тобой навестим ее и немного с ней по­болтаем… А что это еще за «Кассандра»?

– Кто?

– Да вот, – Ева протянула ей диск. – Судя по обратно­му адресу на пакете, это из Нижнего Ист-Сайда. Не люблю получать пакеты от незнакомых…

– У нас в здании вся доставка проверяется на предмет наличия взрывчатых, отравляющих и прочих опасных ве­ществ.

– Да-да, конечно. – Инстинкт, однако, заставил ее прежде всего достать из стола раствор и резиновые перчат­ки. – Антивирусная штуковина у нас в порядке?

Пибоди грустно посмотрела на компьютер Евы:

– Хотелось бы на это надеяться…

– Проклятый кусок старого дерьма! – проворчала Ева, вставляя диск в гнездо.

Сначала послышалось глухое жужжание, словно сни­мался с места рой пчел. Свет на экране появился, потом погас и с завыванием снова включился.

– При первом же случае нанесу персональный визит этим клоунам в отделе технического обеспечения! – кля­твенно произнесла она.

На экране появились буквы.

Лейтенанту Еве Даллас, Центральное управление поли­ции и общественной безопасности Нью-Йорка, Отдел рас­следования убийств.